Журналист спрашивает главврача психбольницы, какой тест является критерием для выписки пациента.

- Мы наливаем полную ванну воды, кладём рядом чайную ложечку и большую кружку и предлагаем освободить ванну от воды.

- Ну, любой нормальный человек, естественно, возьмёт кружку.

- Нет, нормальный человек вынет пробку.

Знакомый попал в психушку и вот от него пришла весточка, в которой он сообщает, что по сравнению с тем что происходит вокруг, психушка сейчас самое предсказуемое и спокойное место, с нормальными по сути людьми.

Мне понадобилась справка из психоневрологического диспансера. А там НАРОДУ!!! Разговорилась со своим братом, пожаловалась...

Он и говорит: "Когда придёшь, спрашивая, кто последний, близко-близко к лицу людей наклоняйся, сядешь, начни раскачиваться и тяни тихонько звук У-У-У. Потом начни с хрустом чесаться и неожиданно резко взглядывать на соседей. Поверь, тебя пропустят без очереди!"

Конечно, я братцу сказала, что он дурак, пошла в диспансер... , но картинка прочно поселилась в моей голове. Уже задавая вопрос, «кто последний» я начала улыбаться во весь рот и, видя настороженность в лицах, икать и хмыкать, сдерживая смех.

Села, понимаю, что не могу ничего поделать, смеюсь. Закрыла лицо руками, сдерживаемый смех превратился в стон, потом я стала всхлипывать! Рот прикрыла руками, губы намотала на палец, чтобы не разъезжались... Плечи мелко трясутся от внутреннего смеха... Зло берёт, смеюсь и всё.

Народ осторожно косится на меня. Думаю, "осталось только чесаться, остальное у меня уже есть... пойду-ка в туалет,- это надо прекратить".

Когда я встала, люди замерли. Собрав своей спиною напряженные взгляды пациентов, отправилась искать место покоя. Закрыв за собой дверь в туалет, поняла, что я серьёзна и собрана. Всё прошло как не было. Возвращаясь на место, решила аккуратно выглянуть из-за угла. Все лица, как по команде повернулись в мою сторону, некоторые спины выпрямились.

Я втянула голову назад и засмеялась снова! Сначала тихо, потом всё громче, громче....

Хохочу, слёзы брызжут. Ненавижу себя, братца, этих придурков.. От злости решила идти на место резко. Вышагнула из-за угла и рванула обратно, ну не могу идти, ноги заплетаются, я приседаю и уже подвываю... Самое страшное - лица этих людей видеть.

Пациенты явно меня боялись. Тут ко мне за угол мужчина подошёл, говорит: «Девушка, Вам плохо? Идите без очереди». С меня смех, как рукой... но я пошла! Вытирая слёзы и всхлипывая. А в справке написано, что я нормальная! Вот!

Жалко, что я справку очереди не показала, уходя...)

источник

Однажды я дважды смотрела пациента с достаточно редким синдромом. Первый раз с утра в рамках диагностики, второй - уже во время консультации профессора психиатрии. История настолько редко встречающаяся, что профессор за всю свою практику сталкивался с пациентами с похожей симптоматикой только два раза. Наш стал третьим и наиболее ярким. Не могу не поделиться его историей с вами.

Мужчина, 55 лет. С 2009 года лечится от эпизодов депрессии. Подбор препаратов проходит сложно, он самостоятельно меняет дозировки и периодически отменяет приём таблеток. Состояние нестабильное: то лучше, то хуже.

К 2022 году становится ещё тяжелее. Он может подолгу лежать, потому что нет сил встать с кровати и сделать хоть что-то. Появляются идеи наличия у него какого-то серьёзного заболевания. Родственники забирают к себе, обследуют у всех специалистов, но соматической патологии не обнаруживается. После этого мужчину отправляют домой со словами: "Видишь, ты здоров! Можешь и сам пожить"

Но он не может.

Два месяца после возвращения проводит в постели. Практически не ест и не пьёт. Стремительно теряет вес. Не спит. Просто лежит и смотрит в потолок.

К нам он попал только потому что соседка забеспокоилась, что долго его не видит и вызвала скорую.

В отделении начинают подбор препаратов, но отклик на лечение не высок.

А потом происходит это...

- Я умер. Меня положили сюда, но уже поздно. Я мёртв. Я зомби. Мои внутренности гниют, я гадко пахну. Здесь меня заставляют есть, еда попадает внутрь, но сгнивает вместе с желудком и кишечником.

- Постойте, но вы ведь как-то пришли в мой кабинет, выполняете задание, разговариваете со мной... Мёртвые на такое не способны.

- Не знаю, видимо я способен. Точно знаю, что я уже давно мёртв. Меня наказал Бог за то, что я плохо жил.

- Вы кого-то убили? Или избили?

- Нет. Я изменял жене.

- Но в мире происходит столько зла... Люди совершают преступления, лишают других людей жизни. И такого наказания не получают...

- В детстве я утопил котёнка. Кинул его в воду и забрасывал дёрном... До сих пор эти картинки перед глазами. Смерть - моё наказание. Я мёртв.

...

- Вы чувствуете голод? Или усталость?

- Как я могу? Мёртвые этого не чувствуют.

- Вы хотите, чтобы стало лучше?

- Лучше не станет. Уже поздно. Я умер.

Убеждение настолько сильное, что не поддаётся никакой коррекции. Человек действительно верит в то, что смерть уже пришла к нему. Он чувствует от себя смердящий запах и никуда не может от него спрятаться. Просто природа дала сбой и он почему-то всё ещё ходит и говорит, а врачи зря тратят своё время в попытках помочь.

Этот феномен называется бредом (синдромом) Котара или синдромом ходячего трупа и свойственен зачастую пациентам с психотической депрессией. Частота встречаемости подобной симптоматики невелика - всего около 0,5 % пациентов психиатрического профиля.

В данном случае утешает тот факт, что у нашего пациента всё же депрессия, которая поддаётся лечению. Осталось просто подобрать подходящий препарат. И профессор уже дал свои рекомендации на этот счёт. Скоро должно стать лучше.

Но сейчас остаётся только догадываться, какой кошмар приходится переживать нашему герою. Существовать в кажущемся мёртвом теле и быть не в состоянии от этого убежать...

Депрессия может быть и такой.

Это не прихоть, не лень, не избалованность. Это серьёзное, смертельное (не забываем о высоком суицидальным риске) заболевание, требующее своевременного лечения.

Поэтому если вы замечаете у себя или своих близких симптомы депрессии: сниженный фон настроения, отсутствие удовольствия от жизни, ослабление мотивации, нарушения сна в виде трудностей засыпания, ранних пробуждений, отсутствия сна как такового или излишнее его количество - обратитесь к врачу. Это лечится. И трагедии можно избежать.

Доктор *доставая молоточек* теперь проверим ваши рефлексы

Я: *уворачиваюсь от удара по колену

Доктор: да! наконец-то, хоть один!

Сразу же после тихого часа нас ждал обед. Ей-богу, лучше было бы умереть с голоду (хотя тогда меня там оставили бы лечить и от анорексии). Одна из молодых соседок по комнате позвала меня меня в столовую, которая находилась прямо напротив нашей комнаты. Но, даже несмотря на это, пробиться сквозь очередь, которая кончалась аж в коридоре, было невозможно. Хотя на тот момент это было довольно выгодное положение — топтаться в самом конце и лишь следовать инструкциям своей сопровождающей.

Еду выдавали из маленького окошка в алюминиевых мисках. Причем на миски для животных это и было похоже — и по внешнему виду, и по содержанию. Будто пациентов держали за животных. Вся еда была всегда отвратной за редким исключением. Я старалась там особо не питаться, ибо один внешний вид вызывал отвращение: какие-то странные каши цвета грязи или детской неожиданности, состоящие на 80% из воды, абсолютно безвкусные и зачастую с неприятным запахом; дешевые сосиски, которые, казалось, вот-вот издадут протяжное жалобное «мяяяу»; если везло, то могли дать вполне съедобный сыр или тоненький кусок колбасы. Уже к окончанию своего лечения я отдавала то, что есть для меня было невозможно, одной замечательной бабушке из нашей палаты. Сколько же счастья было в ее глазах!

Иногда по вечерам выдавали пакетик кефира или низкокалорийного йогурта, или же налить целый стакан томатного сока, что считалось за второй ужин. И это, право, была лучшая еда во всем этом заведении. И какое же счастье было, если кто-то отказывался от своей порции. Иногда вместо кефира в пакетиках нам приносили целое ведро, где один ответственный разливал всем по стаканчикам. Вот тогда-то моя кефирная душа шиковала, ведь можно было выпить и по две кружки, и по четыре, если оставалось. Чувствовала себя в такие моменты ребенком войны, для которого что-то помимо черствого куска хлеба было в радость.

Кстати, насчет хлеба. Он лежал под стойкой выдачи в каком-то мусорном ведре, обернутом пакетом. Это выглядело столь странно, что я сначала его и не признала. Думала, что реально мусорка. Хлеб мы часто растаскивали по палатам, ведь большую часть времени столовая была закрыта, а бутерброды-то должны на чем-то держаться. Нам часто давали люлей за то, что мы храним еду в комнатах, ибо тогда заводились тараканы. Ну, что ж вы хотите? Не нравится — так не закрывайте столовую! Хлеб становился для тебя дефицитом, если ты не успевал стащить хотя бы кусочек. Приходилось выпрашивать у тех, кто этой возможностью воспользовался. Он часто лежал подолгу и становился тверже камня, но даже черствый хлеб был в радость.

Вообще, у нас было принято делиться едой. У меня была куча сладкого, я часто давала печеньки в обмен на что-то посъедобнее по типу колбасы, которая была у тех, кто мог выбраться на прогулку с родней. В основном я сладким и питалась, есть его уже было невозможно. Но как только я видела, что кто-то возвращается с полным пакетом из «Пятерочки», то у меня тут же загорались глаза: сейчас будет вкусный бартер. Мы подкармливали друг друга и просто так, понимая положение друг друга.

Одной девушке я особо благодарна: она носила мне еду со столовой, которую можно было унести, и постоянно делилась своим, купленным в магазине, так как большую часть времени я спала из-за успокоительных. Добудиться меня для похода в столовую было невозможно, да и просыпаться вообще не хотелось, но каждый раз, открывая глаза, я видела у себя на тумбочке маленький бутербродик или целый микс из фруктов, что нереально поднимало настроение. Вообще, девочка та была очень добрый, кормила не только меня, но и всю палату. Часто делила еду на всех. Ее я постараюсь не забыть никогда, ведь она, считай, помогала «выживать» в таком месте.

Предыдущие и следующие части будут в профиле, так что не забывайте подписаться. Спасибо, что остаетесь со мной!

Все так же продолжаю тред о моем опыте лечения в психушке. Мне приятно видеть отдачу и понимать, что эта тема интересна вам. Первая и последующие части будут в профиле.

Итак, меня отвели в общую комнату, где я сидела на краешке кровати, зажав между ног гигантский пакет с вещами и боясь шелохнуться. Человек я не замкнутый, но вот новая атмосфера, тем более, в таком нестандартном месте, меня немного напрягала. И в голову ни одной мысли, как пойти на контакт. Я оглядела всех вокруг и решила выбрать в качестве жертвы для своих первых социальных контактов женщину, которая сидела на кровати справа от меня и что-то рисовала. На вид ей было около тридцати, лицо у нее было серьезное и сосредоточенное. Отвечала она, не поднимая взгляд от листов. И только когда я попросила посмотреть, чем она занимается, женщина протянула мне стопку раскрасов-антистресс. Она сказала, что это помогает ей отвлечься от г о л о с о в в г о л о ве.

Это было мое первое знакомство с человеком с серьезным диагнозом. Любопытство так и хотела меня толкнуть к расспросам, но я решила оставить бедную женщину в покое. Думаю, ее «друзья» в голове справляются с допросами не хуже меня.

Коль уж с шизиками законтачить не получилось, моей следующей жертвой стала компания из двух девушек примерно моего возраста (18-20 лет), что сидели на другом конце комнаты около окна. Обе были Настями. У одной из них так же, как и у меня, была депрессия. И самое забавное то, что мы вдвоем, имея такой диагноз, были самыми веселыми во всей больнице. Часто ухахатывались вместе, у меня даже был приступ безудержного смеха на протяжении минут десяти из-за совершенно дурной шутки, которую я сама же и пошутила. Сам пошутил, сам и посмеялся, как говорится. И вот был сделан первый вывод: больные люди могут спокойно находиться среди нас, а мы даже не будем этого знать. И мои выводы лишь подтверждались в дальнейшем многочисленным общением с другими пациентами. Разве по той девушке можно было сказать, что она пребывает в таком состоянии? Нет. И никто бы не подумал. Единственная вещь, которая выдавала ее — это руки, сплошь усеянные ожогами от зажигалки. Селфхарм — обычное явление у людей с депрессией, это я знала по себе.

Общение с теми девушками пошло на удивление легко. Я часто вообще задавалась вопросом: «а что эти люди забыли-то здесь?», ведь, право, по уровню комфорта в общении они превосходили множество «нормальных» людей. Я была рада таким соседкам. Большая часть моих историй будет связана с ними, от томительных вечеров за картами вплоть до совместных походов в душ, поэтому настоятельно рекомендую запомнить этих персонажей.

Каждое знакомство в психбольнице начинается с обсуждения своих болячек. Всегда ведь нужно знать, с кем ты имеешь дело. Кто знает, быть может, перед тобой сейчас стоит самоназванный Наполеон. Больше всего, конечно, запоминались пациенты с попытками суицида и шизофренией. Остальные же диагнозы казались менее интересными или не такими известными, чтобы как-то тебя зацепить. В одной только нашей палате лежало две женщины с голосами. У одной были панические атаки, у нескольких — депрессия, и было довольно много людей с проблемами с эмоциями, которые в основном проявлялись в агрессии. В их чисто входила и я. Кто-то иногда взрывался и показывал, что лежит здесь не просто так. Однако если это выходило за рамки, то тебя ждала прекрасная ночь с ремнями на руках и ногах. Я-то была паинькой, но вот становиться свидетелем таких инцидентов приходилось не раз.

После небольшого знакомства и выяснений, кто за что загремел, я ретировалась обратно на кровать. Перед поступлением меня так помотали, что сил поддерживать долго контакт особо-то и не было. А чем еще заниматься? Я не знала, какой досуг себе найти. С этим в больнице было вообще туго. Это было закрытое отделение, где телефоны были запрещены, ибо не раз бывали случаи, когда пациенты звонили в полицию или другие службы и говорили, что их держат насильно. Выдавались лишь дважды в неделю на час, и то, не всем, поэтому меня ждал чудесный «отпуск» без телефона. Скука ужасная, если честно, да и никакого контакта с близкими. Но даже это дофаминовое голодание изменило мое отношение как минимум к свободному времени. Прощай, телефонная зависимость!

Большую часть времени я читала. У меня было с обой три книги, но и те довольно скучные, так что мой досуг был весьма и весьма скучен. И даже сейчас, ожидая окончания тихого часа, я пыталась отвлечься книгой. А что меня ждало после него, я не знала.

Напоминаю про подписку для тех, кто хочет видеть продолжение. Мне еще много предстоит написать, постараюсь выкладывать историю каждый день.

В одном из прошлых постов обещала рассказать про мои приключения в психушке. А началось все с того, что добрая тетя-психиатр, выслушав мои копившиеся семь лет проблемы, покачала головой и сказала немедленно собирать чемоданы — меня ждал чудесный летний отпуск в дурдоме. А в глазах моих знакомых это и был отпуск, ведь всем я говорила, что еду в санаторий. Не говорить же, что я кукухой поехала!

Три дня — и чемоданы собраны, готова к отбытию. Ехать пришлось далеко, дорога занимала три часа на машине. Это в дальнейшем повлияет на историю, ведь передачки носить было некому. Очень долго шатались по разным кабинетам с матерью и отчимом, попутно волоча за собой чемодан. Как же нас помотали в тот день — уже и ложиться ни в какую психушку не хотелось. Вечные очереди, беготня по разным корпусам и стресс от предстоящего «переезда».

Пока ждала, развлекала себя как могла: постоянно пыталась увильнуть от матери и пройтись по территории больницы, а когда та спрашивала, куда я намылилась, легко и с дурной улыбкой отвечала: «шизиков пугать!». Однако основное мое развлечение ждало меня в очереди к одному из кабинетов. Помимо женщины, которая сидела в одной рубашке да трусах, все внимание к себе привлекала одна парочка: пожилая леди и девочка, которой на вид было не то 14, не то все 30. Абсолютно неухоженная, лохматая, а из-под подола платья выглядывали массивные небритые ноги. Но смутил меня не ее внешний вид, а очень интересное поведение. Она то ли смеялась, то ли плакала, либо даже все сразу. Сгибалась пополам в этих неистовых звуках, непроизвольно переключая все внимание на себя. Поистине странное было зрелище, но это не сравнится с возгласами, которые она со временем выдавала: «КОМАРЫЫЫЫ, ИДИ КО МНЕ! А комар не похож на обычного жука с крыльями? А можно мне бабочку половить? НЕ НАДО БАЛОВАТЬСЯ С КОМАРОМ». И не менее эпичное: «ГЛАЗ ПОЦЕЛУЕШЬ? АХ ТЫ ЖИРНЮЧИЕ! (?) ВОЛОСЫ ПОЦЕЛУЕШЬ?» Есть ли тут смысл? Черт знает, может, мы многого и не понимаем. В этой ситуации радовало лишь то, какая заботливая мама находилась рядом с этим бедным нездоровым дитя. Не кричала, не ругала, а лишь смиренно сидела рядом, иногда целуя девочку в макушку и прося быть потише.

Подходит моя очередь, и я отвлекаюсь от этой дивной пары. И дальше меня ждет самая неприятная встреча с самым неприятным человеком из всей чертовой психбольницы. Старая, но хорошо выглядящая врачиха, которая являлась практически финальным боссом этой богадельни, оказалась никем иным, как самым настоящим дьяволом. С ее стороны следовало очень много провокаций и унижений, обвинений меня в моем диагнозе. И эта с#чья личность ведь прекрасно понимала, что, скажи я хоть слово не так, меня могли упечь в психушку на дооолгие месяцы. А, учитывая мой диагноз (разглашать пока что не буду), на язык я-то была очень остра, и то, что в тот момент я не взорвалась, было прямо чудом Господня. Серьезно, все мое пребывание в психбольнице было не стол ужасно, сколь встреча с этим чудищем, которой, ей-богу, и здоровый человек перегрыз бы глотку.

После всех мучений медсестра проводила нас в само отделение — родное четырнадцатое. Звякнула ключами, отперла гигантскую дверь и чуть приоткрыла ее, чтобы только я и могла пройти, будто боялась выпустить древнее зло, что таилось там. С матерью и отчимом пришлось прощаться на пороге — дальше им пути не было. В коридоре было пусто и тихо — тихий час, в который некоторые пациенты ловят отходняки от таблеток, а другие убираются за сигареты в качестве платы, как выяснилось потом. Только одна девчушка крутилась около сестринской и тихо хныкала, что-то прося у медперсонала. Маленькая совсем, в свободном платье и с короткими, как у мальчика, волосами. На вид очень милая, но внешности доверять не стоит, как выяснилось потом.

Медсестры быстро прогнали ее, заводя меня в кабинет и начиная радушный прием криками. «Ну и жесть, как же тут с людьми обращаются» — подумала тогда я. И к счастью, это было совсееем не так. На тот момент просто удачливо попалась под горячую руку.

От чемодана меня избавили, сказав сложить все вещи в большой пакет. Ничего запрещенного я старалась с обой не брать, только вот меня все равно оставили без половины вещей: из одежды остались только одни шорты, четыре футболочки да халат. Сказали, что ничего лишнего не нужно. Знала бы я, какой дефицит одежды меня ждет в дальнейшем (с условием, что ее еще сложно стирать в тех условиях), ни за что бы не отдала ни единую вещичку. Зеркало также конфисковали, мол, мало ли, разобьете и вены вскроете, товарищ. Очки тоже хотели забрать, но это, считай, мои вторые глаза — нет. Одну запрещенку пронести удалось — это был пинцет, который просто не заметили за тонной уходовых средств. Правда, чего опасного в нем — черт знает.

Когда меня успешно ободрали, а чемодан был сбагрен моей семье, которая все это время ждала, меня провели в одну из дальних комнат. Она на удивление оказалась большой (раньше я никогда не лежала в больницах и такие общие комнаты видела вживую впервые), там стояло десять коек. Я плюхнулась на свою и начала разглядывать окружение. Две девочки у окна что-то активно обсуждали с пожилой женщиной, которая была навеселе. Кто-то спал. Остальные выглядели немного напряженно, и я как раз относилась к ним. Странно было осознавать, что это теперь мой дом на ближайший месяц.

P. S. История будет очень длинной, можете читать ее, как книгу, коль она вас заинтересует. В критике не нуждаюсь, ведь пишу это, скорее, для себя, чтобы оставить в памяти этот опыт и приятные моменты. Но мне хочется поделиться этой историей с людьми. То, что я видела в стенах психбольницы, то, как поменялось мое отношение к миру и к тому, как окружающие привыкли делить людей на «больных» и «здоровых». Приятные вечера и болото апатии, странный досуг, который мы для себя выкраивали сами в попытках развлечься, много курева и новые знакомства. Надеюсь, этот тред найдет своих читателей. Можете подписаться, чтобы не пропустить следующие части